— До вас в семье профессиональных спортсменов не было?
— Да, я первый профессиональный спортсмен в семье и пока единственный. Мой младший брат занимался настольным теннисом, имеет звание КМС, в составе сборной СГГА завоевывал бронзовые медали Кубка России, но на этом остановился. Будем надеяться на наше будущее поколение.
— Почему вас отдали именно в хоккей с мячом? Увлечение родителей?
— Потому что секция была рядом с домом. У меня родители родом не из Новосибирска — они приехали сюда на учебу, образовали семью. Отец рассказывал, что в детстве, на замерзших озерах около деревни, они гоняли шарик по льду специально подогнутыми прутьями. Это все, что я знаю об его увлечении спортом.
— Вы хоть раз играли в хоккей на озере?
— Да. Как-то, когда я еще занимался в школе, в Новосибирске была малоснежная осень, и первый лед появился не на стадионе, а на озере на Горской — нас привозили туда командой на автобусе и мы там тренировались. Рядом рыбачили люди и они очень удивлялись, когда видели нас на льду.
— Вы с первых занятий прониклись хоккеем с мячом?
— Нет. Я не умел кататься, владеть клюшкой — желания играть у меня не было никакого, я все время пытался увильнуть от тренировок, но отец настоял на своем. В итоге, как-то втянулся и все пошло по накатанной — звезд с неба не хватал, не было у меня большого таланта, но я попал к хорошему тренеру, в хорошую группу, с ребятами из которой вырос и добился многого в детском хоккее.
— Сейчас дети из школы работают на матчах, подают мячи игрокам. У вас такое было?
— Да, это нормальное явление, которое поставлено у нас на поток. В раннем возрасте это было за честь — когда выбирали тебя из всей группы, а потом это стало действом, которое позволяло стать участником матча.
— У вас в «Сибсельмаше» 90-х был кумир?
— Кого-то одного выделить очень тяжело — в то время у нас была великая команда, особенно если взять 1995-й, 1996-й года. Я, кстати, в детстве никогда не думал, что буду играть в защите — хотел быть нападающим, забивать голы. Когда же попал в главную команду, немного переосмыслил свою роль. Повлияло на меня и общение с защитниками той команды — Белинский, Коновалов, Кузнецов, Лопатин. Я понял, что у защитников свои плюсы, таланты, видение хоккея.
— У вас на районе в 90-е годы было не спокойно?
— Так было не только у нас. Тот пятак, на котором я жил: «Металлург», Сад Кирова, площадь Станиславского как-то отличался — если ты проявлял себя в чем-то, то к тебе относились нормально. У меня даже брат говорил, когда возникали к нему вопросы, что он мой младший брат и проблема сразу решалась.
— Хоккеист Евгений Кузнецов рассказывал, как дрался из-за клюшки и коньков. У вас такого не случалось?
— Нет, таких случаев не было — мне от дома до стадиона было идти метров 400 (улыбается). А вообще, я благодарен спорту, что у меня больше ни на что другое времени не оставалось.
— Вы общаетесь с бывшими одноклассниками?
— Да, причем одного из них я вижу каждый день — Сергея Наумова (улыбается). Он вырос в приличного мастера, игрока уровня сборной России и я до сих пор не понимаю, почему его не привлекают туда.
— А с не спортсменами?
— Иногда пересекаемся. Стал ли кто-то известным в Новосибирске? Так, чтобы проявить в политической сфере, культуре — нет. Люди занимаются тем, что у них получается, что нравится.
***
— Из вашего школьного выпуска вышла целая плеяда классных игроков — Насонов, Рязанцев, Шершнев, Воронковский. Вы попали в «Сибсельмаш» чуть позже. Что позволило не опустить рук, когда они уже во всю тренировались с основой, а вы нет?
— Я понимал, что люди на тот момент были сильнее меня — где-то в катании, где-то в технике, где-то в физике. Я знал, что после выпуска в «Сибсельмаш» подключат человек 6, кого-то отправят в команду Высшей лиги «Заря». Тогда за меня сыграло стечение обстоятельств: главным тренером стал Михаил Юрьев, а он много доверял молодым — отсюда большое количество игрового времени, профессиональный рост и уверенность, так нужная молодежи.
— Вы помните свой первый матч за «Сибсельмаш»?
— Нет, помню только, что это было в ноябре. Больший отпечаток у меня оставила товарищеская игра с кемеровским «Кузбассом» в хоккейной коробке — сыграли 8:8.
— В хоккейной коробке?
— Да — тогда проводился Кубок России по мини-хоккею с мячом. Я в первый же год участия в нем завоевал с командой бронзовые медали и нам всем за это присвоили звания мастеров спорта. Вручение значков и удостоверений об этом приурочили к пятилетию чемпионства «Сибсельмаша» — меня награждал Игорь Войтович, он тогда был для меня недосягаемым, но со временем мы познакомились ближе и сейчас прекрасно общаемся.
— Первое время трудно было общаться с ним на равных?
— Разница в возрасте давала о себе знать: все-таки ценности немного разные были. Да и вообще — я стоял на одной ступеньке, а он на три выше, причем во всем: росте, профессионализме, понимании жизни.
— В этом году Игорь Войтович отпразднует сорокалетний юбилей. Как думаете, что позволяет держать себя в форме так долго?
— Я уже говорил в интервью, что из-за провала в 90-х, у нас нет перспективных игроков возраста 26−30 лет, которые могли бы заменить таких мастеров. Именно поэтому сейчас такие возрастные игроки как Игорь Войтович, Юрий Логинов, Павел Франц играют. Плюс, медицина, фармакология, правильное питание позволяют быть в форме. Да и Игорь одаренный здоровьем человек, с большим желанием играть.
— Вы недавно привели 350-й матч за «Сибсельмаш». За все это время бывали периоды, когда приходила усталость от хоккея?
— Усталость приходит после сезона, когда все заканчивается, тает лед, убираются коньки. Но это не физическая усталость, а моральная. Правда, это длится максимум две недели, а уже в июне возникает желание что-то делать, куда-то двигаться, руки начинаю чесаться. Как говорит моя жена: «Ты в детстве не наигрался».
— Сколько записей матчей из 350-ти вы храните на память?
— У меня с каждого сезона по 10−15 матчей записаны. Это не для коллекции, а чтобы смотреть действия команды, свои на поле — что удалось, что нет, что надо поправить.
— Давно пересматривали старые записи?
— Давние матчи не пересматриваю — год или два максимум, и то, если надо посмотреть соперника, с которым предстоит играть. Может, со временем, когда завершу карьеру, буду пересматривать и показывать сыну, как мы играли.
— В вашем активе есть 5 голов — 1 В чемпионате и 4 В Кубке России. Какой самый памятный?
— Мы играли в Красноярске с Абаканом и я шальным ударом с центра поля забил — я тот мяч называю космическим. Вратарь вводил мяч в поле, далеко вышел из ворот — я остановил мяч в центре и вторым касанием, на удачу, отправил его вперед. В итоге, из-за солнца вратарь удара не увидел, и мяч залетел в ворота.
— Гол, забитый в чемпионате, тоже помните детально?
— Да, он же единственный. Я играл последнего защитника, и так как команда была в атаке, находился в центральном кругу. Соперник отбился, пытался выбить мяч, но я подхватил его, сделал передачу на Дениса Туркова и что-то меня понесло вперед — Денис за счет скорости и техники убежал 1 В 1, отпасовал вдоль ворот мне и я вторым касанием, буквально с полуметра, запихал его в ворота. Когда меня спрашивали, что я делал у чужих ворот, я ничего не мог ответить.
— Забрали мяч себе на память?
— Нет, такая эйфория была, что побежал на центр поля принимать поздравления партнеров. Надеюсь, что смогу забить еще и тот мяч точно окажется у меня дома.
— Вам по-хорошему от тренера не досталось в раздевалке?
— Нас всегда учили: если ты забил, значит, поступил правильно. Если не забил — у тебя есть 100 метров до своих ворот, за которые ты должен добежать, отработать и отобрать мяч у соперника.
— Пенальти пробить ни разу не порывались? Это ведь хорошая возможность забить.
— Я однажды в детстве бил пенальти и не забил — после этого на точку не подхожу. У нас в команде есть люди, которые каждую тренировку работают над этим компонентом, и я туда даже не лезу.
***
— «Сибсельмаш» в этом сезоне играет в оборонительный хоккей. Вам, как защитнику, такая тактика по душе?
— В такой хоккей играют практически все команды из первой десятки и всей шведской Элитсерии. Насыщать оборону игроками логично — уровень катания, владения клюшкой настолько вырос, что отбирать мяч индивидуально у многих хоккеистов практически не реально. Поэтому сейчас многие пришли к тому, что обороняться надо числом, а атаковать умением.
Естественно, мне как защитнику сейчас проще — отвечать надо за зону меньшей площади. В такой игре я чувствую себя более комфортно — постоянно в тонусе, постоянно задействован в игровых эпизодах.
— Какой самый неудобный соперник для вас?
— Максим Ишкельдин. Это человек с нестандартной техникой, мышлением, хорошо владеющий клюшкой и коньками. Вообще, мне неудобно играть против скоростных нападающих, а нравится соперничать с габаритными игроками, такими как Рязанцев, Ломанов. С ними можно попихаться, потолкаться — если, конечно, успеешь за ними.
— Когда Ишкельдин пришел в «Сибсельмаш», то вы сразу поняли, что у него большое будущее?
— Да. Он обладал лидерскими качествами, своим видением на хоккей. Сейчас можно порадоваться за него.
— Вы много бесед проводите с молодыми игроками команды? Например, Никитой Юрловым?
— Назвать это беседами нельзя, так как разговор проходит в одностороннем порядке. У нас есть тренер, который работает со всеми защитниками — Андрей Алексеевич Кузнецов. Он может подсказать что-то персонально, посоветовать поработать над нюансами.
Мы просим Никиту выполнять определенные действия в обороне, подсказываем. Чтобы почувствовать уверенность, Никите надо больше играть, а чтобы больше играть — надо быть не хуже нас, а с этим пока проблема.
— Вы всю жизнь проиграли в Новосибирске. В другие команды ни разу не звали?
— На уровне разговоров было несколько вариантов, а так, чтобы звонили из другой команды и звал — один раз. Это было давно, я тогда еще учился в СГГА, и никакого желания покидать город у меня не было.
Вообще, общаясь с ребятами из других команд, я понимаю, что большая проблема, когда выступаешь в чужом городе — это быт. Он отвлекает от основной профессиональной деятельности, от хоккея. Хотя, я не буду зарекаться, что никогда не уеду из Новосибирска, мало ли как сложится жизнь.
— Но согласитесь, было бы круто, провести всю карьеру в одном клубе? Болельщики таких игроков носят на руках.
— Любовь болельщиков, конечно, штука очень изменчивая: сегодня тебя носят на руках, ты на гребне волны, а после поражений тебя ругают. Я стараюсь корректно вести себя с болельщиками, с некоторыми общаюсь, но, в первую очередь, да простят они меня, не меняю клуб не из-за их любви ко мне, а из-за того, что чувствую себя тут комфортно. Да и дома всегда лучше — другие города можно посмотреть во время выездов.
— Вы долгое время, на протяжении нескольких сезонов, были самым удаляемым игроком чемпионата. Следите за этой статистикой?
— Слежу. Действительно, последние 5−7 лет я был в десятке самых грубых игроков. Сейчас переосмыслил свои действия, умерил пыл, чтобы не получать ненужные удаления. Прошлым сезоном я доволен: около 150 минут штрафа за 37 игр. В этом сезоне я опять лидер по штрафам в команде, но все равно, играю аккуратнее и ненужных удалений практически не зарабатываю.
— Два года назад вы участвовали в массовой драке со «Стартом». Еще стычки на поле были в карьере?
— Еще одна — в начале 2000-х мы подрались с московским «Динамо», причем в той драке принимал участие даже обслуживающий персонал.
— Что должно произойти, чтобы в драке принимали участие люди со скамейки?
— Соперник излишне жестко действовал против нашего игрока. У нас коллектив и мы должны стоять друг за друга. Мы можем не дружить, не общаться в обычной жизни, но на поле мы одна команда, которая связана одной целью — победой.
— Сколько раз за сезон в раздевалке бывают драки?
— Сложно сказать — иногда на тренировках мы играем жестче друг против друга, чем в играх. Да, бывают претензии, которые высказываются друг другу, бывают стычки, но до драк дело не доходит.
— Помните, с кем дрались во время стычек с «Динамо» и «Стартом»?
— Нет — помню только то, что парни был в другой майке. Мне не хочется переходить на личности — у меня есть соперники на поле, а вне его они становятся обычными людьми, как я.
— В нокаут успели отправить соперников?
— Не, удар у меня не такой поставленный, поэтому до крови и нокаута не дошло и это хорошо.
— Вы сильно переживали прошлогоднюю историю с Джусоевым?
— Она стала для меня шоком, потому что все поверили человеку, обвинившему меня в расистских высказываниях в адрес Алана. Болельщики помусировали эту тему недели две, со стороны федерации штрафных санкций в мой адрес не последовало. Я переживал, но знающие люди меня успокоили, объяснили, что это подковерные игры, попытка увести всех от другого скандала.
Самым неприятным был выход на матч в Красноярске, где болельщики свистели в мой адрес и улюлюкали, но это спортивная жизнь. Сейчас кроме как с сарказмом и чувством иронии никто тот матч не вспоминает.
— У вас не было желания позвонить Джусоеву, выяснить, в чем дело?
— У меня нет никаких претензий к нему — обвинил в высказываниях меня не он. Мы виделись после неоднократно и никаких вопросов он мне не задавал.
— Нормально руку пожал?
— Я сомневаюсь, что он помнит, кто я такой. Бывали у него в мой адрес злые взгляды, но только после того, как я отбирал мяч, играл с ним жестко.
***
— Правда, что у вас два высших образования?
— Да. Год назад я защитил диплом на тему: «Развитие основных физических качеств у подростков 14−15 лет посредством футбола». К сожалению, в нашем университете не было подразделения хоккей с мячом, поэтому выбрал футбол.
— Какое у вас первое образование? Экономика?
— Окончил СГГА, факультет «Оптики и оптических технологий».
— На лекции ходили?
— Первые два года посещал все лекции, потом, когда попал в главную команду, стало сложнее.
— Зачем вы пошли на второе высшее? Довольно не типично для спортсменов.
— Я получил техническое образование, но понял, что у меня не лежит душа к этому. Я завершил его, потому что так надо: школа, институт. А потом, после паузы в пару лет, осознанно пошел на физкультурное отделение, чтобы в дальнейшем иметь профилирующее образование. Оно, возможно, поможет после завершения карьеры игрока остаться в этой профессии — как тренеру, детскому тренеру.
— Проблемы с экзаменами были?
— Да. Спортивную медицину сдавал раза 3 — слабо готовился, шел домой, учил. Преподаватель требовал понимания предмета.
— Какой предмет давался легче всего?
— У нас был такой предмет: «Профессиональный спорт» — одна лекция и сразу зачет. Я не стал заострять внимания на том, что профессиональный спортсмен, но в личной беседе с деканом факультета Сергеем Павловичем Турыгиным мы очень интересно пообщались.
— Еще вы много читаете. Верно?
— Да. Причем, эта тяга появилась не в школе — там я не любил урок литературы из-за того, что приходилось читать большой объем литературы, а после попадания в команду мастеров. Я столкнулся с тем, что мы много времени тратили на переезды, и его надо было как-то коротать — компьютеры, телефоны и прочее еще не были распространены, поэтому я выбрал книги. У меня своеобразный вкус — люблю читать фантастику, приключения. В поездку я стабильно беру новую книгу.
— Стругацкие? Перумов?
— От Перумова уже немного отошел, а Стругацкие нагружены научными терминами, которые мне не всегда понятны.
— Что прочли последнее?
— История жизни попаданцев: там наши современники попадают в прошлое и влияют на ход истории.
— Какие три книги посоветуете прочитать сыну, когда он подрастет?
— В первую очередь «Ревизора» — я получил от ее прочтения большое удовольствие, некоторые шутки того времени до сих пор актуальны. Еще посоветую почитать Акунина, серию про Фандорина. А третья книга — «Мастер и Маргарита», это классика. Я читал ее в школе, а потом в более осознанном возрасте — воспринималась она по-другому.
— В «Сибсельмаше» много кроме вас игроков, любящих читать? Или в основном у всех IPad-ы?
— В основном IPad-ы — это та вещь, через которую можно многое для себя открыть. К примеру, мой друг и сосед по номеру Евгений Свиридов очень много читает технической литературы в интернете.
— Еще одно ваше увлечение — компьютерные игры. Во что играете?
— Если с сыном, то это спортивные игры в X-Box Kinect, если один-то либо стратегии, либо стрелялки.
— Сколько максимум времени подряд вы играли в компьютер?
— В молодости, когда у меня не было жены и ребенка, я мог в компьютерном клубе провести ночь, а с утра шел на тренировку. Правда, потом понял, что это сказывается на моих физических способностях и отказался. Сейчас же я больше времени уделяю близким мне людям.
— Некоторые молодые игроки, едва получив контракт, начинают ходить по клубам, вовсю развлекаться. У вас был такой этап в жизни?
— В этом плане мне повезло, потому что я попал в «Сибсельмаш», когда финансовые возможности клуба были не так велики, и большой зарплаты у молодых игроков не было — я не могу себе позволить вести разгульный образ жизни.
— Вы сказали, что читать начали в поездках. Какая запомнилась больше всего? В Биробиджан успели слетать?
— Нет, дальше Хабаровска я не ездил. Запомнилась поездка в Мончегорск, там мы ходили на трассу, где во времена СССР тренировалась сборная страны по горным лыжам, в Северодвинске видел стоянку атомных подводных лодок.
***
— Еще говорят, что вы лучше всех в команде знаете английский язык. Правда?
— Нет. С английским я сталкивался только в школе, но у меня была хорошая учительница — она заложила мне знания, которые позволяют сейчас общаться с людьми.
— Просто ходит история, что вы были переводчиком сборной Финляндии во время турнира на призы правительства России в 2008.
— Это байка и я не знаю, откуда она пошла (улыбается). Дело было так: во время какого-то матча я поднялся в комнату, откуда наше руководство смотрит игры и случайно познакомился с главным тренером сборной Финляндии — мы с ним разговорились и наш разговор услышал Сергей Владимирович Гвоздецкий, после чего в шутку сказал: «Рома, зачем мы нанимали переводчиков, если можно было тебя взять».
— Стандартный вопрос для человека, играющего в хоккей с мячом. Сколько обморожений за сезон зарабатываете вы?
— Последние 5−6 лет с этим не сталкиваюсь — за то время, что я играю в хоккей с мячом, удалось накопить определенный багаж знаний, который позволяет правильно подготовиться к играм в тяжелых условиях. Мое самое серьезное обморожение — это когда кожа с пальцев рук и ног сходила, но это было в десятом классе. После этого максимум нос шелушился.
— Как спастись от обморожения? Тейп?
— Вообще, тейп не предназначен для защиты от термических ожогов, он предназначен для поддержания мышц. Использование тейпа — это мода, заимствованная у биатлонистов, чтобы защитить лицо, нос, щеки от обморожений. В первую очередь, чтобы защититься от мороза, необходимо надевать чистое нижнее белье, сухую форму плюс мазать открытые участки тела за полчаса до выхода на улицу специальным кремом.
— После матча у вас ледяные руки?
— Нет. После матча кровь продолжает двигаться в теле очень быстро. Перед игрой бывает, но иногда специально морозишь себя, чтобы увеличить приток крови к рукам, ногам — тогда холод будет проще переноситься во время матча.
— Когда я прочитал новость про то, что хоккеисты «Сибсельмаша» приняли участие в субботнике, мне стало смешно. Это забавно, не находите?
— Почему?
— Представьте, что Месси идет на субботник.
— Начнем с того, что Месси никогда не находился в этой среде, он, наверное, даже не знает, что такое субботник.
— Окей, Аршавин.
— Он родился в СССР, того же поколения, что и я, знает, что это такое. Может, это вызывает улыбку у кого-то, но приходите на этот субботник с нами и вы увидите, что мы не просто фотографируемся с метлами, а у нас есть участок, который мы убираем.
— Это и забавно: профессиональные спортсмены вместо тренировки идут убираться.
— Это нормально. К примеру, когда нам было по 15−16 лет, нас привлекали раскидывать завалы снега у поля, чтобы он быстрее таял. Мы ведь делаем это для себя, убираем место своей работы.
Фото: Нина Семашко Текст: Юрий Землянов
