«Для всех не будешь хорошим. Да и задачи такой нет»
— Ваше отношение к интервью, общению с прессой с возрастом как-то меняется?
— Я хорошо отношусь к журналистам. Может, иногда в моих ответах можно услышать иронию, но это,
как правило, реакция на глупые вопросы. И больше всего раздражает не сама глупость вопроса, а мотивация, с которой он задается: всегда есть какой-то подвох. Видимо, люди рассуждают так: мне плохо, пусть и другим будет также.
— Вы оптимист?
— Да. И мне, как оптимисту, даже если у нас были маленькие шансы на победу или их не было, неприятно слышать в вопросах подвох.
— Когда вы даете ироничные комментарии, не боитесь, что у болельщиков сложится негативный образ Александра Бойкова?
— А смысл бояться? Я знаю, какой я есть на самом деле. Если люди хотят узнать меня получше — постройте по-другому свои вопросы. Мне нечего бояться. Я знаю, что я честный в своих ответах. Для всех не будешь хорошим. Да и задачи такой нет.
— Бывали ли случаи, что вам влетало от тренеров за интервью?
— Нет. У меня все время были хорошие учителя: и руководители, и тренеры. Есть вещи, которые нельзя выносить на публику, и я их никогда не выносил туда. Это самое важное.
— Как вы относитесь к открытию раздевалок КХЛ?
— Почему нет? Это практикуется во всем мире. Журналисты освещают матчи, доносят информацию до людей, которым это интересно. Если у журналистов больше доступа, значит, вы можете получить больше информации своевременно.
— Как вы считаете, это правильно, когда команда «закрывается» на время решающих матчей от общения, в том числе с журналистами?
— Когда ты еще молодой, несформировавшийся человек, наверняка стоит избегать каких-то оценок, стараться не читать прессу, а больше концентрироваться на деле. Если говорить в целом о команде и таком подходе, то это случается, как правило, после конфликтов в коллективе, когда тренеры не хотят выпускать это на публику. Бывает, что и журналисты обижают команду какими-то заявлениями — таким образом, игроки дают понять, что не согласны с этим мнением. В любом случае, хорошо, когда нет безразличия. А в плане общения с прессой, нам есть еще куда стремиться, нужно, чтобы все эти процессы были более цивилизованными, и до болельщиков доходило максимум правдивой информации об их любимой команде.
— У вас были в карьере ситуации, как у Владимира Тарасенко, когда одно из изданий напечатало его несуществующее интервью?
— Бывало, что не так интерпретировали слова, но сейчас все пользуются диктофонами, так что переврать сложно. Это раньше все со слов писали — доказать что-либо было намного сложнее. Хотя, во многом, это зависит от желания самого журналиста представить игрока хуже, чем он есть, или лучше.
— После завершения плей-офф вы дали подробное интервью, в котором проанализировали выступление «Сибири» и назвали игру «Салавата Юлаева» организованным хаосом. У вас нет желания в будущем попробовать себя в роли комментатора или журналиста?
— Может быть. Ведь неизвестно, как повернется жизнь. Пока я думаю играть и не думаю, что будет дальше. Наверное, было бы интересно себя попробовать в журналистике.
«Уже давно не анализирую игру как хоккеист»
— Когда игроки приезжают на драфт НХЛ, в интервью они рассказывают о своих сильных качествах. А какие сильные качества у Александра Бойкова?
— Не хочу особо заниматься саморекламой. Наверное, один из моих плюсов — это опыт, хоккейные знания, которые можно применить в любых ситуациях. Легких, тяжелых. У меня есть понимание игры: я уже давно не анализирую игру как хоккеист. Не знаю, плюс это или минус. Мне, как взрослому игроку, хочется видеть командные взаимодействия, то, о чем мы договариваемся до матча. Я анализирую не чьи-то индивидуальные действия, а общекомандные. Это помогает: ты видишь какие-то недочеты и по ходу матча можешь подсказать партнерам. У меня пока нет склонности к тренерской работе, но анализ ситуации идет как раз глазами тренера.
— Вы со своими наблюдениями можете подойти к тренеру, взять слово в перерыве или на предматчевой установке?
— Окончательное решение всегда за тренерами, и неправильно что-то им советовать. Но если спросят, то я готов поделиться своими соображениями.
— Причина такого вашего поведения идет от того, что вы капитан или просто вы такой человек?
— Просто я такой по природе человек. Мне не важно, есть ли буква «К» у меня или нет. Я таким был всегда.
— Кто из игроков «Сибири» обладает лидерскими качествами?
— Есть ребята с харизмой. Наверное, не поспоришь с тем фактом, что эти качества не купишь. Безусловно, Вовка Тарасенко обладает ими. Надеюсь, он будет развивать их, и в будущем станет настоящим лидером, где бы он не играл. То же самое можно сказать о Стефане Ливе. Вообще среди вратарей много лидеров по натуре. Пусть они и не носят капитанских повязок, но это не важно. Безусловно, обладает лидерскими качествами Вилле Ниеминен. У него есть энергия, которую он может дать команде.
— В этом сезоне, когда вы не играли, капитаном назначались разные игроки. Начинал Георгий Пуяц, а потом в этом статусе на площадку команду выводили Александр Черников, Юрий Петров, тот же Вилле Ниеминен. Почему Георгия лишили возможности замещать вас?
— Наверное, тренер давал попробовать покапитанить разным игрокам и хотел посмотреть, как получится у них. Либо считал, что в определенный момент достоин именно этот парень. Вообще, я уже говорил, но повторюсь: мне было очень приятно капитанить в этой команде. Я чувствовал, что меня уважают партнеры, ко мне прислушиваются и за мной могут пойти. Это приятно.
— Капитанство накладывало дополнительные хлопоты?
— Нет, никаких хлопот не было. Не было бы буквы, я бы вел себя также: и на правах старшего, и на правах лидера. Да и по привычке.
— По ходу сезона приходилось «вправлять мозги» кому-нибудь из партнеров?
— Нет. На удивление в этом сезоне подобралась дисциплинированная команда. Такое отношение к работе началось со сборов и продолжалось на протяжении всего сезона.
— После прошлого сезона вы сказали: «В том, что команда не сплотилась, есть и моя вина». После этого сезона вы отметили, что «Сибирь» была одним коллективом. Это следствие смены состава или работы тренеров?
— Здесь сочетание всего. Во-первых, тренерская работа. С самого начала подбирались игроки, которые будут способны справиться с тренерскими требованиями и будут делать работу честно. Во-вторых, сами игроки. Подбор хоккеистов и их взаимосвязь. Кто-то пересекался друг с другом раньше, легионеры были с правильным пониманием хоккея и общекомандных целей. Все эти факторы сложилось. И такое бывает редко. Я именно поэтому выделил «Сибирь», сказав, что это одна из лучших команд, в которых я играл. В других коллективах тоже были хорошие взаимоотношения, но так, чтобы все сложилось за такой короткий период времени — это удача. Каждый искренне работал на команду, и поэтому все так вышло.
— Показалось, что в прошлом сезоне Семенову не хватало жесткости. В этом сезоне, смотря на активность Дмитрия Юшкевича на скамейке казалось, что у нынешней команды с дисциплиной проблем точно нет. Это так?
— Я бы не хотел говорить о Владимире Семенове, о том, чего ему не хватало. Это некорректно. Я согласен, что где-то нужна жесткость. Но нужно видеть грань. Наши тренеры эту грань видели. Когда было необходимо — они становились жесткими. Все-таки, хоккейная команда — это коллектив мужиков, и сюсюканья здесь не проходят. Где-то надо требовать, иначе тебя съедят.
— То, что для Андрея Тарасенко и Дмитрия Юшкевича нынешний год был первым, когда они начинали готовить команду с самого начала предсезонки, сковывало их? Чувствовали их неуверенность?
— Нет и это хорошо. Им удалось сделать свою неопытность плюсом. Они не мандражировали, не боялись принимать решения, какими бы они ни были, держали четкую линию. Это их сильная сторона. Людей неопытных отличает прыганье с места на место. Они же знали, что если мы будем придерживаться выбранной схемы, то результат рано или поздно придет. Такой подход был у них с самого начала сезона, команда это видела и в том числе поэтому, все сложилось так, как сложилось.
«Люди, которые вешали до„Сибири“на Мирнова ярлыки, не пытались найти к нему ключ»
— Для болельщиков «Сибири» два года подряд становится удивительным матч в Чехове. Что произошло с командой в прошлом году?
— Это были два разных матча. Прошлогодний определял для нас многое, а именно, выход в плей-офф, победи мы тогда. Мы контролировали игру, а потом мы испугались выиграть, испугались силового контакта. Хозяева играли последний матч перед отпуском, они хотели «порадовать» своих болельщиков, как они это обычно делают и мы оказались не готовы к такому повороту событий. Надо это признать. В решающей игре сезона мы допустили слабость как команда.
— Какие мысли посещали после окончания прошлого сезона?
— В начале было разочарование. А по прошествии определенного количества времени я даже подумал, что хорошо, что все так закончилось. Потому что все сделали выводы, которые в итоге принесли результат. Мы поменяли состав, усилили тренерский штаб. А попади мы в плей-офф в том году, все могло бы остаться как есть, выводы бы не стали столь категоричными. Все бы радовались и были довольны выходу в плей-офф. И не было бы той команды, что собралась в этом сезоне. Поэтому с человеческой точки зрения тот сезон тоже можно занести в плюс. Исходя из того, что этот стал лучше. Мы «почистились».
— Вы в прошлом сезоне стали лучшим бомбардиром команды. У вас было ощущение, что вы сделали все, что от вас зависело, и вашей вины в итоговом результате нет?
— Мне не важна статистика. Для меня лучше выступить как в этом году: набрать меньше очков, но главное, чтобы команда сыграла достойно. С человеческой точки зрения это приятно. Если ты понимаешь, что твоя конечная цель — результат команды, то не особо важно, сколько очков набрал именно ты. Очки, набранные в проигранном матче, не приносят удовлетворения, если тебе не 20 лет. Ведь в конечном итоге они роли не играют. Поражение есть поражение.
Наверное, для болельщиков это важно: сколько игрок забил и сделал голевых передач. Они оценивают по этим показателям хоккеистов. Но в хоккее есть много работы, которую большинство не видит. Ее замечают тренеры, партнеры, те, кто тонко понимает хоккей, но не все. И для меня важно было делать эти мелочи, которые помогали команде. Я еще в начале сезона сказал, что статистика не играет для меня роли. Всегда приятно участвовать в голевых комбинациях, но у нас было в этом году кому забивать. В том числе и моем звене.
— Вы большую часть матчей в этом сезоне провели в паре с Ниеминеном и Мирновым. Сложно было «связывать» их и искать подход к таким разным нападающим?
— Каждый человек должен уметь подстраиваться под партнеров. Наше звено было больше силовым, а не комбинационным, и мы чаще добивались успеха именно в такой игре. С хорошими игроками найти общий язык несложно. Мы каждый день отрабатывали взаимодействие на тренировках, пробовали маленькие приемы и переносили их на игру.
— Вы видели партнеров каждый день, и, наверное, согласитесь, что Игорь Мирнов к середине сезона сдал. За счет чего Игорь так прибавил в «Сибири» и с чем свяжете его спад по ходу сезона? Общались с ним?
— Конечно, мы общались с ним на протяжении всего сезона. Подсказывали друг другу, старались улучшить свое взаимодействие. Игорь — лидер по натуре и настоящий спортсмен. В свое время на него налепили много разных штампов. Игорь же яркий и необычный игрок, и к нему нужно найти подход. Люди, которые вешали на него ярлыки до «Сибири», не пытались найти к нему ключ. А когда его находишь, то и человек раскрывается по-другому. А насчёт спада, то наверное, на игре Игоря сказался психологический фактор.
— Допускаете, что в команде, где собраны «рабочие лошадки», как в «Сибири», могут быть 1−2 игрока, к которым нужен индивидуальный подход и которым позволено чуть больше?
— Да. Есть люди, которые делают результат. И им позволено чуть больше… В атаке. Но с них и больше спрашивают, и это нормально. Если ты талантлив, то с тебя выше спрос. Но тебе и дают больше. А что касается оборонительных действий, то здесь все равны. Оборона — это работа.
— В «Сибири» много выходцев из «Лады». Как думаете, стиль тольяттинской команды, которой сейчас нет в КХЛ, перенесся на «Сибирь»?
— Нет. Конечно, «Лада» была командой с лицом и со своим стилем. Почему игроки оттуда оказались в «Сибири»? Потому что те, кто прошел через школу Петра Воробьева, обладают определенными навыками. Дисциплиной, умением играть в защите, готовностью принимать все тренерские требования. А именно на таких игроков делалась ставка в этом году. Поэтому больше всего и подходил вариант с бывшими «ладовцами».
— В «Сибири» долгое время не было стабильности, тренеры менялись один за одним. Андрей Тарасенко — новосибирец, местный воспитанник. К нему есть доверие со стороны руководства, его любят и уважают болельщики. Как вы считаете, это важно?
— Я считаю, что необязательно тренер должен быть местным. Хорошо, что в случае с Андреем Тарасенко и «Сибирью» так сложилось. Новосибирск, в плане поддержки команды, вообще необычный город, здесь очень трепетное отношение к клубу. Но главное — это результат. Если тренер приводит к титулам, добивается побед — пусть он будет хоть иностранец. Для «Сибири», может быть, свой человек на тренерском мостике — выход на данный момент, гарант стабильности. Когда нет стабильности, это плохо, и для игроков и для болельщиков. Когда сначала привыкаешь к одним требованиям, потом приходит тренер с другим видением хоккея — сложно что-то построить.
«На точке я средний игрок»
— Говорят, что по ходу сезона в раздевалке случаются и драки между партнерами, а иногда даже тренер это инициирует. У вас такое было за карьеру?
— Конечно, драки были. Но до серьезных не доходило. Когда работаешь с одними людьми на протяжении года, понятно, что могут возникать конфликты. Где-то грубовато сыграл на тренировке и понеслось. Тем более, я тренировался под руководством Петра Воробьева. Это человек, который съел на этих нюансах собаку. Он мастер инициировать такие вещи, чтобы встряхнуть команду. Петр Ильич даже любил эти ситуации, когда обстановка накалена в команде. Главное, чтобы конфликт не разрастался. Ну что такого: повздорили, подрались, пожали руки и разошлись. Это лучше, чем затаить обиду.
— Вы же долгое время в «Ладе» играли крайнего нападающего и только после перехода в «Атлант» стали центральным?
— Да. Но в том же Тольятти, крайние нападающие не особо отличались от «центров». Там была особая специфика, когда все игроки были взаимозаменяемы и могли сыграть на любой позиции определенное количество времени. Как раз тогда я приобрел навык игры в обороне, который помог мне при смене позиций. Когда в «Атланте» не было центральных нападающих, Федор Канарейкин поставил меня в центр. Мне было интересно поиграть на этой позиции, и это дало мне новую мотивацию к игре. И сейчас мне уже гораздо интереснее играть центрального нападающего, чем крайнего.
— Говорят, что у центральных нападающих есть хроническая травма — перебитые мизинцы. Вас коснулось это?
— Нет, наверное, у меня нормальные перчатки (смеется). Хотя я знаю многих ребят, которые мучаются с этой проблемой. Слава Богу, у меня это в хронику еще не перешло. Может, потому что я играю на этой позиции не так долго.
— Во время розыгрыша вбрасывания есть какие-то нюансы, которые вы применяете, чтобы выиграть для команды шайбу?
— На точке я средний игрок. Мне кажется, игра на вбрасывании это навык, который есть на уровне чувства. Конечно, мы отрабатываем вбрасывания, но это очень сложно поддается тренировке. Ведь шайба всегда падает по-разному. Вообще, в России до недавнего времени этому компоненту игры не уделяли большого внимания. Хотя это нюанс игры, который очень важен. Лишь последние пять лет у нас начали вести статистику вбрасываний, считать. Раньше же — бросили и все. А выигранное вбрасывание — это уже преимущество атаки для команды.
— Кто в «Сибири» самый сильный на точке? Если судить по тренировкам?
— Мне сложнее всего с Йонасом Энлундом. Он хитер, и на тренировках мне было интереснее вставать с ним в пару, чтобы тренировать себя.
— Вы удивились, когда Йонас, улетев домой по болезни, вернулся в Новосибирск?
— Да, мы думали, что он закончил сезон! Ведь до отъезда Йонас уже играл с повреждением, ему было тяжело. И то, что он вернулся, делает ему честь. Энлунд показал свое отношение к команде, в которой провел год.
— Скандинавская диаспора привнесла какие-нибудь фишки в раздевалку?
— Ничего необычного я не заметил. Мне кажется, что в раздевалке все хоккеисты похожи. Да, у нас появилась иностранная речь, но не более. Ребята вели себя корректно, и никакого разделения не было.
— Кто в раздевалке был ответственным за музыкальное сопровождение?
— Как правило, Вовка Тарасенко и Жора Пуяц. Они давали свои ай-фоны, с которых играла музыка.
— А вам какая музыка по душе?
— Если в раздевалке, то это должно быть что-нибудь забойное и веселое — чтобы настроиться на игру. А если для души-то могу послушать что-нибудь спокойное, мелодичное.
— В этом году в Новосибирске стали проводить предматчевое шоу. Это добавляет вам дополнительных сил и эмоций?
— Предматчевое шоу — это всегда круто. Если вспоминать поездки в Америку, то там настолько все на уровне, что когда выходишь на лед тебя пробирают мурашки. Конечно, нам в России еще есть над чем работать. Но в любом случае, то, что в Новосибирске сделан шаг в сторону этого направления — хорошо. Такие вещи заводят и болельщиков, и нас. Но чтобы сделать шоу забойным еще надо поработать.
Вторую часть интервью с Александром Бойковым, из которой вы сможете узнать о первых тренерах и друзьях Александра Бойкова, любимых книгах капитана «Сибири», а также многом другом, читайте на нашем портале завтра.
Фото: Александр Лукин Текст: Юрий Землянов, Дмитрий Ерыкалов
