Лукаш Дивиш: «Андрей Воронков каждый день хочет быть лучше. Это человек, который не останавливается»

Первые шаги

— Как попали в волейбол? Пошли по стопам старшего брата?
— У нас вся семья играла в волейбол: мой отец, мой дед. Потом брат.

— Сборники были?
— Нет, отец в сборной не играл. А дед… да тогда ещё и сборной не было (смеётся).

— В Словакии, наверное, большинство мальчиков занимаются хоккеем?
— Да, это правда. Выбирают хоккей или футбол.

— У вас не было попыток встать на коньки?
— Нет, никогда. Я пытался заниматься баскетболом.

— Мы читали, что у вашего брата Петера очень взрывной характер. Это так?
— Взрывной? Что такое «взрывной»?

— Как у Алексея Спиридонова.
— Да! Такой характер у моего брата, это правда. Он очень проблемный человек. Сейчас у него уже семья, жена, семилетняя дочка, поэтому он остановился.

— Вам в детстве от него доставалось?
— Ну да, бил иногда, подшучивал. Детьми же были. У нас разница в возрасте восемь лет, мы же были маленькими, играли. А потом он уже начал играть за сборную, и я остался один.

— Он сейчас завершил карьеру?
— Почти, сейчас он работает вторым тренером в Польше. С этого сезона он занимается волейбольными школами.

— Что вам позволило быть более уравновешенным, чем брат?
— Такие, как он, редко остаются в спорте. У него были хорошие данные, талант, но, может быть, он считал себя героем, самым лучшим в мире. Потом всё это потерялось и было поздно.

— Этим летом вы получили премию лучшего волейболиста Словакии. Расскажете об этом?
— Лучший волейболист страны, как если бы получил Бутько… у вас есть премия для лучших волейболистов?

— Есть лучший спортсмен.
— Вот, а волейболистов нет. Это присуждает федерация, меня приглашали в Братиславу, там я встречался с президентом нашей страны, с министром образования. Эта премия каждый год проводится.

— Вас в Словакии узнают?
— Да, чуть-чуть. У нас ведь волейбол не такой популярный как хоккей или футбол. В моём родном городе меня знают все, немного узнают в Братиславе, спрашивают: «А вы волейболист?», я отвечаю: «Да». Я же не играю в своей родной стране, люди видят меня по телевизору в новостях, в интернете читают.

— А в Новосибирске узнают?
— Мне кажется, даже чуть больше.



Новосибирск

— Как вы оказались в «Локо»?
— Агент предложил этот вариант. Меня звали в Новосибирск ещё за год до этого, но я отказался и поехал в Польшу. А вот через сезон согласился. Мне всё нравится, единственная проблема — тут очень холодно.

— Сложно было привыкнуть к морозам?
— Я даже не привык! Когда друзья видят, какие тут морозы, они говорят, что это невозможно! Они начинают в шутку спрашивать: «У вас там медведи по улицам в такую погоду только ходят?».

— Медведи — это главный стереотип о России?
— Пожалуй, да.

— Что вы привозите друзьям в качестве подарка из Новосибирска?
— Икру. У нас в Словакии икры практически нет, у вас же её можно купить почти в каждом магазине.

— Когда вы переходили в «Локо», он не был топ-клубом. Чем вы руководствовались, когда принимали решение? Хорошим контрактом?
— Не только контрактом. Тот факт, что команда играет в Лиге чемпионов — мне это было очень важно. При переходе я не смотрю только на контракт и его сумму — мне важен уровень клуба, какие цели он ставит. Всё, что я знал, при подписании контракта, что Новосибирск — это очень далеко и тут очень холодно.

Сейчас мы доказали всему миру, что «Локо» — хорошая команда. Многие в Европе даже не знали, где находится Новосибирск. Раньше за границей знали только про Белгород, «Зенит» и московское «Динамо». Про «Локо» ничего не было известно — кто там играет, кто тренер. А сейчас все знают, что Новосибирск — хорошая и опасная команда.



Андрей Воронков

— Нельзя не спросить о тренировках под руководством Андрея Воронкова. Вы впервые столкнулись с таким жестким тренером?
— У меня всю карьеру такие тренеры. Во «Фридрихсхафене» тренер был тоже очень жесткий. В нашем тренере мне нравится то, что он каждый день хочет быть лучше, он такой человек, который не останавливается. Другой бы сказал: «Я уже всё знаю про волейбол, мне ничего не надо». У таких тренеров занятия получаются одинаковые, скучные.

Видно, что год от года Воронков растёт. Для меня тоже важно развиваться. Да, Воронков жесткий тренер, но лично я хорошо играю только под руководством жестких тренеров.

— Вам не страшно, когда он кричит?
— Я уже привык! В России вообще много кричат. Когда я только сюда пришел, то удивлялся: «Что все кричат?». Начался матч и все стали другими, начали орать. Я быстро понял, что всегда так будет, как на войне — это эмоции.

— В России вы научились кричать?
— Я всегда кричал, но не так громко. Раньше в других командах я выделялся тем, что кричу, а тут это делают все!

— К чему вам пришлось привыкать в «Локомотиве»?
— К дисциплине. И мне это наоборот нравится, я не люблю бардак в командах и на площадках.



Клубный чемпионат мира

— В этом сезоне «Локомотив» завоевал серебряные медали Клубного Чемпионата мира. Впервые ездили на такой турнир?
— Да, первый раз в жизни. Настраивались очень серьёзно, потому что это большой шаг для команды. Хотели, конечно, завоевать золото, но получилось так, как получилось. Думаю, что второе место тоже очень хороший результат.

— Как вам уровень соревнований? Если сравнивать с Лигой чемпионов, например.
— Лига Чемпионов — самый лучший турнир. То, что я видел в Бразилии… В общем, организация очень плохая. Зал был нормальный, но на тренировки нас привозили то на два часа раньше, то позже.

— Если вспоминать финал с бразильцами — они действительно настолько сильны?
— У них было всё продумано. У нас не было выходных — они спланировали наш график так, чтобы организовать нам трудности. У нас не было должной подготовки и тренажерного зала, потому что под это выделяли только утреннее время, а по утрам были страшные пробки. Повлияла и разница во времени — одиннадцать часов. К третьей игре, когда они устали — мы победили, хоть и устали не меньше. Мы были в сложной ситуации — если бы мы играли в Сибири, то победили бы 3:0.

— С питанием проблем не было?
— В этом плане всё было хорошо. Главный минус — пробки, два часа минимум. Просто невозможно, у нас была всего одна тренировка в игровом зале.

— Погулять по Бразилии успели?
— У нас было по полчаса в день свободного времени, гуляли недалеко от отеля. Вы знаете, Бразилия очень опасна и мы старались далеко не уходить.

— То, что увидели, какое впечатление оставило?
— Бедная страна. Разный уровень жизни, там на улицах спали бедные люди.



Травмы

— Вы сильно переживали, когда не смогли сыграть с «Искрой» два года назад из-за аппендицита?
— Очень, ведь это было самое лучше время, плей-офф начинался. У меня два года подряд случаются травмы именно в этот отрезок.

— Это как-то можно объяснить?
— Судьба, наверное. Я не показал всего, что умею, потому что выпадал из плей-офф. Показал себя разве что в Лиге чемпионов, в нужных моментах.

— В прошлом сезоне вы смотрели игры с трибуны. Тяжело было?
— Да, конечно. Я просто смотрел на команду со стороны, не мог ничем помочь. Получить травму — это хуже, чем проигрывать.

— Есть ощущение, что если бы вы были в форме, то «Локомотив» уже два года назад завоевал медали?
— Да, это точно, я уверен в этом. Я выходил на первом матче, мы победили, но на второй уже не смог. Лежал в больнице неделю, похудел на шесть килограмм. Мало тренировался.

— Вы когда выходили, врачи не сказали, что вы сумасшедший?
— Я думаю, что они хотели сказать, но не сказали (смеется).

— А сколько по-хорошему нужно было провести без нагрузок?
— Минимум месяц. А я уже через три дня начал что-то делать. Сложно было, в прессе буквально были дырки. Зажило только через неделю.

— А вы не боялись, что если начнете форсировать, то карьера может закончиться?
— Ой, с аппендицитом — нет. Да и если бы так подумал, то на площадку бы вообще не вышел.

— Лигу чемпионов вы тоже с травмой играли?
— Да, с коленом.

— Оно опухало? Насколько становилось больше?
— Не знаю, может раза в два. Там же появляется жидкость, ходить вообще невозможно. Очень больно.

— Был же вариант, что вы могли бы не выйти на матч?
— Но это финал Лиги чемпионов, большой шанс. Весь «Финал четырех» я играл на уколах, мне было так больно, что даже таблетки не помогали.

— В «Локомотиве» вы единственный игрок, который дважды побеждал в Лиге чемпионов. Чем победа в 2007 году отличается от 2013?
— С «Локомотивом» было очень сложно, намного сложнее, чем с «Фридрихсхафеном». Здесь было две игры и обе окончились со счетом 3:2. Один-два мяча и все могло бы закончиться. Были и физические нагрузки, и психологические. Но мы очень хотели победить, особенно дома. Показать всем, что мы сильная команда, что мы попали в «Финал четырех» не за свой счёт.

— По эмоциям это самая значимая победа?
— Да!



Болельщики

— Вы успели поиграть в Турции. Самый бешеный поступок турецких фанатов?
— Там дерби «Галатасарай» — «Фенербахче» — это война. Этим всё сказано.

— Вам давали доигрывать матчи? Ну YouTube много видео, где площадку закидывают бумажными лентами.
— Да, так было всегда. Матч могли остановить раза четыре или пять. Игра продолжалась четыре часа, потому что паузы были по двадцать минут. Там приходили футбольные фанаты, потому что это дерби. И на такие встречи собиралось по десять тысяч человек.

— У какой команды из тех, в которых вы играли, была самая потрясающая поддержка со стороны болельщиков?
— Думаю, что у «Фридрихсхафена» на домашних играх. Полный стадион, все болеют. Плюс организация. Там было фееричное предматчевое шоу, а после мы собирались в VIP-зоне все вместе с тренерами, женами — ужинали. Общались с болельщиками. Я думаю, что это правильно, ведь мы тоже люди, мы тоже хотим иногда расслабиться.

— После поражений такие мероприятия отменялись?
— Нет.

— Но желания туда идти не было?
— Приходилось, это своего рода тоже наша работа. Бывают в жизни и поражения, но мы в девяноста пяти процентах матчей побеждали. Проиграли как-то Казани 1:3, но всё равно пошли.

— Какой клуб отличается хорошей работой с болельщиками: фотосессии, конференции, социальные проекты?
— Тоже «Фридрихсхафен». Мы в школы ходили, автографы раздавали.

— Считается, что игрокам это скучно и неинтересно. Это так?
— Не знаю, каждому по-разному. Вы же понимаете, что у нас очень мало свободного времени. Из Новосибирска мы делаем много перелётов, теряем время, здесь большие расстояния. Хочется порой просто отдохнуть.


Околоволейбол

— У Алексея Спиридонова в одном из интервью спрашивали, почему он не хочет уехать в европейский клуб и выступать там при полных стадионах. Он ответил, что тогда в его контракте будет на один нолик меньше. Действительно так сильно разнятся зарплаты?
— Есть, конечно, клубы, которые очень хорошо платят, как в России, но их мало. Считается, что если ты хочешь больше зарабатывать, ты должен быть одним из лучших. Сейчас после кризиса многие клубы ищут деньги на то, чтобы платить налоги. Или наоборот, закрываются как раз потому, что налоги не платят.

— Вам когда-нибудь в Европе зарплату задерживали?
— Да бывало, но редко. Максимально где-то на месяц. У некоторых клубов есть такая тактика: не выплачивать зарплату, чтобы взбодрить игроков. Иногда помогает, иногда нет. Я думаю, что это неправильно — тогда игроки начинают думать о деньгах, а не о волейболе.

— За два года в России вы налетали больше, чем за всю игровую карьеру?
— Да, это правда (смеётся). В Турции я не играл в Лиге чемпионов, только в Польше и Германии.

— Долго привыкали?
— Пару месяцев всего. Русские длинные дистанции переносят легко, для вас двести километров — это близко. Но не для нас. У меня очень маленькая страна.

— Чем вы занимаетесь во время длинных перелётов? В среднем это четыре часа, иногда больше.
— Читаю книги, сплю, смотрю фильмы, слушаю музыку. Что там ещё делать?

— Одной из причин перехода Алексея Вербова в «Зенит» стал чартер казанской команды. Это действительно важно?
— Ну да, все этого хотят. Конечно, есть разница. У нас как-то был, не могу сказать чартер, но на плей-офф Лиги чемпионов мы летели из Новосибирска пять с половиной часов прямо в Измир. С обычным рейсом это бы заняло двадцать два часа.

— А что читаете в самолёте? Из русского уже что-нибудь читали?
— По-русски я читаю пока только новости, книги не могу. Но хотел бы, потому что нужно учить язык. Ведь чем дольше я здесь, тем лучше нужно знать русский.

— Вы долго учили русский язык?
— Я не учил — учился только читать. Представьте, что вы приехали в Китай и ничего вокруг не можете прочитать. Вот я был в такой ситуации. Через пару месяцев после перехода в «Локо» я заговорил по-русски, а вот научиться читать было очень сложно.

— Бывают моменты, когда вы не понимаете, что вам говорит партнёр?
— Раньше так было. Бывали дни, когда я просыпался и не понимал совершенно ничего, хотя до этого спокойно говорил. Сейчас такого нет. Если я не понимаю какое-то слово, то могу сразу спросить.

— А из словацкой литературы что читаете?
—  Я много читаю об экономике стран, это, можно сказать, моя любимая тема. Читаю разные вещи. Что вижу, то заказываю в интернете, потому что здесь купить книжку на словацком языке невозможно. Обычно в электронных вариантах читаю.

— Про экономику стран вы начали читать до экономического кризиса или уже после?
— После, да. Раньше я столько не читал об этом. Фильмы смотреть как-то не хочется, поэтому стал читать больше.

— Любой российский волейболист старается получить образование. При этом волейболисты не учатся, но дипломы получают. У вас есть диплом о высшем образовании?
— Нет, потому что у меня был выбор: либо образование, либо спорт. Мне было девятнадцать лет. В Словакии нет хорошей лиги и, если бы я захотел окончить институт, мне бы пришлось завязать с волейболом. Или играть на низком уровне.

— Как вообще в Европе к высшему образованию относятся? Спортсмены после окончания игровой карьеры стараются выучиться где-нибудь?
— Некоторые спортсмены играют в волейбол только потому, что учатся, то есть при школах. Они получают за это деньги. Профессионалы же полностью отдают себя спорту, там уже нет времени на это. Если я хочу окончить хороший университет, то у меня уже не будет времени на две тренировки в день по три часа.

Текст: Землянов Юрий, Аулова Анастасия Фото: ВК «Локомотив»