— У вас есть мечта?
— Главное, чтобы здоровье было. Мне хочется не слышать все эти нехорошие разговоры, наговоры. Я за последние полтора года стал седеть — я испытал шок, когда очутился внутри нашего футбола. Это пережить тяжело — и морально, и физически.
— Вы прожили много лет в Новосибирске. Кем вы себя ощущаете — русским или грузином?
— Я горжусь, что грузин, но я советский человек. Каждый человек гордится своей национальностью, я не исключение, но я думаю так.
— Когда вы последний раз были в Грузии?
— В 2002.
— Скучаете?
— Конечно. Все родня у меня там, все родственники. Одна моя нога там, другая здесь. Хорошо, что сейчас есть Skype — общаемся по нему, хот вижу их. Они меня все зовут к себе, а я обещаю, что скоро приеду.
— Как вы оказались в Новосибирске?
— Это все случайно (улыбается) Я даже не собирался играть тут в футбол, а приехал учиться. В итоге, в первый год я не поступил, и мне предстояло идти в армию. Тогда в СКА работал Зиновьев — это человек, которому я буду благодарен всю оставшуюся жизнь. Я уже завязал с футболом, но он поверил в меня и дал шанс. Наверное, я не хотел надевать солдатские сапоги. Я дал Зиновьеву слово, что умею играть в футбол, он в меня поверил и после этого я стал оживать в футбольном мире. Так и началась моя карьера.
— Вы с детства классно играете головой?
— Это следствие большой и упорной работы. Я с детства его ставил и делал определенные упражнения, которые позволили это сделать.
— При каком тренере вы прошли самые тяжелые сборы?
— При Ерковиче — он делал упор на физику и при нем команда шевелилась. Мы бегали в горы, в которые иной человек пешком не поднимется. После его тренировок желание было одно: «Лишь бы доползти до кровати».
Сейчас сборы не те, что были у нас. Мы по месяцам были вне дома — это очень тяжело. Мы часто тренировались в Узбекистане — условия там были — хуже не придумаешь. У нас все было на улице, только кровати в комнате.
Люди начали правильно считать деньги, мы же играли, в первую очередь, за город. Сейчас условия ставят не тренеры, а игроки. Я думаю, что за такие деньги, которые получают нынешние футболисты, нужно грызть землю! Это нормальные условия, но их надо отрабатывать — футболисты должны относиться профессиональнее к своему делу.
— Вам когда-нибудь предлагали сдать игру?
— Два раза было такое. С таким предложением к нам подходили в Питере, когда там тренировал Садырин. Я сказал им: «Ребята, вы не туда и не к тому попали». В том матче мы играли неплохо, но провалили концовку.
— А у вас никогда не было подозрений, что кто-то из партнеров сдают игру? Например, в 1996 году, когда в клубе не было денег.
— Да, тогда было безденежье, потому что человек, который помогал нам, проиграл выборы губернатора и нам урезали бюджет — за год мы не получили ни копейки. Но на счет сдачи матчей ничего сказать не могу — за руку я никого не ловил. Но я бы не сказал, что у меня есть какие-то подозрения.
— У вас бывали конфликты с Иромашвили?
— Конфликты со всеми были — так не бывает, чтобы взгляды людей полностью совпадали. Главное — находить общий язык.
— Есть история о том, как Иромашвили купил на зарплату игроков вагон коньяка, прогорел, а вы за это заехали ему по лицу. Это правда?
— Впервые слышу! Это байка (улыбается) Не знаю, кто такое придумал. Я миролюбивый человек и просто так вступать с кем-то в конфликт не буду!
— Сколько раз в жизни вы дрались?
— В Новосибирске ни разу — я все вопросы решал мирным путем. Даже если я сейчас вижу, что люди дерутся, стараюсь их разнять и решить, в чем проблема. Если в команде происходят мелкие стыки — это нормально, это рабочий момент.
— Помните, как во время одного из выездов вы дали фанату по прозвищу Зяба ключи от своей машины?
— Помню, а как его забыть? Он везде с нами ездил, во Владивосток и Находку на электричках добирался! Это каким надо быть фанатом, чтобы столько проехать? Я его уважаю, и мы до сих пор общаемся при встрече.
— Много забавных историй случалось с фанатами?
— Полно! Они постоянно ездили с нами на третьей полке с выездных игр! Нам самим не платили, в итоге мы их запихивали на третью полку, где они лежали, пока проводники не уснут. Таких историй много — когда вспоминаешь их, становится весело.
— Как вы относитесь к переименованию футбольных команд?
— Для меня нет разницы — поменяли и поменяли.
— Если вам предложат возглавить «Сибирь», вы согласитесь?
— Я подумаю.
— В одном из интервью Сергей Передня рассказал о сотрясении мозга, полученном в столкновении с вами. Как команда настраивалась на матчи с томской командой?
— Я помню тот момент — мы играли на Кубок, и я в попытке выбить мяч попал ему по голове. От этого удара его перевернуло, а меня удалили! Что касается настроя, то он был сумасшедший — на Томск, Барнаул. Мы настраивались на эти матчи очень серьезно.
— Какой матч для вас самый памятный за «Чкаловец»?
— Я не могу выделить одну игру. Для меня все матчи — с 1987 по 2005 памятные. Запомнились матчи против команд Высшей лиги — «Шинника», «Уралмаша», московского «Спартака» — было интересно поиграть против ребят, которые мастеровитее тебя. Из таких матчей мы лишь один свели в ничью — с «Шинником», но потом уступили по пенальти.
— После этого Альберт Щербаков уехал в Ярославль.
— Да, после этой игры он уехал в «Шинник», провел там хороший сезон.
— Вас в те времена часто узнавали в городе?
— До сих пор узнают! Очень много людей подходит и спрашивает, как дела. Недавно после одной из тренировок ко мне подошел какой-то мужик и говорит: «Муртаз, можно тебя обнять?». Я ему ответил, что не девочка, чтобы меня обнимать, но он сказал, что помнит меня как игрока и очень уважает. Конечно, это приятно.
— Как получилось, что вся ваша карьера прошла в Новосибирске? Неужели ни разу не звали в другое место?
— Звали. Но я такой человек, что привыкаю к месту. Я оказался в Новосибирске и сразу решил, что больше отсюда никуда не уеду. У меня были хорошие предложения за те 18 сезонов, что я провел в Новосибирске. В футболе люди обычно зарабатывают, ездят в поисках лучших предложений по городам, а для меня главным был сам процесс. Футбол — моя жизнь.
— Вы как-то раз чуть не уехали в Оман.
— Было дело. В 1998 году меня звали туда, но там шла гражданская война, и я решил, что живу один раз, мне хочется еще пожить, поэтому остался тут.
— Какие российские клубы вами интересовались?
— В «Тюмень» — постоянно оттуда звонили, но я каждый раз отказывался. Мне там говорили: «Ты, наверное, сумасшедший, разве можно отказываться от тех условий, которые мы предлагаем?». Наверное, да, я сумасшедший.
— Контракт большой предлагали?
— В 4−5 раз больше, чем в Новосибирске. Но поймите, я не мог просто взять и уйти, бросить все. Когда переходишь в новую команду, надо начинать все заново. Зачем это делать, когда у тебя уже все есть? Я благодарен свой судьбе за то, что оказался в Новосибирске, где стал человеком, которого узнают, любят.
— Какие самые большие премиальные получали?
— 50, максимум 100 рублей в советские времена. В двухтысячные, бывало, платили 500 долларов.
— Почему после того, как вы завершили карьеру, вам не предложили в клубе работы?
— Наверное, кому-то не нравится, что я много в футболе знаю — таких людей стараются отодвигать от футбола. Я раза три-четыре приходил в клуб, но то, что там предлагали, было мне неинтересно. Они предлагали мне зарплату, на которую невозможно жить.
— Прощальный матч вам тоже так и не провели.
— Да. Для меня загадка, почему его не было. Может, я человек другого круга? Мне кажется, что в футбольном плане я не последний человек в этом городе. Лично я не знаю, кто больше меня провел матчей за команду. Раз люди так отнеслись, значит, их все устраивает. Но мне было очень обидно. Единственный человек из футбола, который мне продолжил помогать — Юрий Николаевич Кабанов.
— Вы после завершения карьеры успели поработать на складе с алкогольной продукцией.
— Чисто случайно — просто мне надо было зарабатывать на жизнь. После окончания карьеры я два года просидел дома без дела — мне было тяжело найти работу, никому не был нужен. А потом товарищ позвал к себе на склад, хозяином которой оказался Сергей Дмитриевич Проничев, который в 1995 был спонсором нашей команды. Мы с ним постоянно говорили про футбол. На складе я проработал два с половиной года — у меня хотя бы было на что жить. Для меня это было в новинку, но человек приспосабливается ко всему. Кто бы мне во время карьеры сказал, что я окажусь в торговле — не поверил бы.
Я благодарен, что в то время моя семья была рядом. Близкие поддерживали меня и за счет этого я пережил ту сложную ситуацию. Будь я один, ушел бы в депрессию.
— С иногородними игроками «Чкаловца» переписываетесь?
— Да. Постоянно переписываюсь в интернете с Новоселовым, Чепким, Володей Макеевым. Едва я зайду в «Одноклассники», как мне от них приходят сообщения одно за другим.
— Правда, что как только вам подарили машину, ее угнали?
— Что правда то правда, причем два раза — сначала в 1993, а потом в 2001. Наверное, судьба говорила — не надо на машине ездить. Угонщиков потом нашли, мне предлагали с ними пообщаться, но я отказался — а если бы это оказался знакомый?
— Сейчас вы ездите на «шестерке», верно?
— Это не моя машина, а друга — просто он уехал из Новосибирска на время и оставил ее мне. А своей машины у меня нет.
— ГАИшники часто останавливают?
— Бывает.
— Узнают?
— Многие. Один меня остановил и говорит: «Как так, Начкебия и на такой машине едет?», а я ему: «Что такого, это российский антиквариат, разве не машина?» (смеется). В итоге он отдал мне документы и говорит: «Езжай, но я не верю, что это твоя машина», а я ему: «Не моя, у меня машины нет».
Первую часть интервью с Муртазом Начкебия, в которой он рассказывает о проблемах, которые существуют в новосибирском футболе, вы можете прочесть тут.
Фото/видео: Антон Кутлубаев Текст: Юрий Землянов, Артем Роговский
